№ 40. Роковой перевал
Результат духовной работы над собою – спокойный и сбалансированный ум, понимание истинных смыслов и целей, сотворение своего мира. Это формирование особого образа жизни, где абсолютно все становится осознанной практикой..
На перевал мы выскочили под вечер. После пересечения границы, Сатьяван нанял джип на семь человек. Джип Toyota Land Cruiser был старого образца, вместительным, но и в нем было тесновато. Мешали рюкзаки, чемоданы и прочие "нужные" вещи. Как всегда перестраховались, и вещи вытесняли жизненное пространство. На проверку выходило, что вещей достаточно было взять в пять раз меньше. Сатьяван же, напротив, уравновешивая группу своим пофигизмом, был практически без вещей.
Границу Непала с Тибетом, проходили долго. Досмотр вели китайские солдаты срочники. Проверяли дотошно и аккуратно. Очень все напоминало Советский Союз. Группа французов перед нами, с обреченным выражением на лицах, наблюдала, как ловко перерывают содержимое их чемоданов. Молодая девушка краснела, когда солдатик в белых перчатках тщательно прощупывал пачку с гигиеническими предметами.
Наконец, все формальности были соблюдены и мы вырвались на оперативный простор. Вот он – путь в Тибет! Простор оказался сильно ограниченным. В нашу команду власти влили гида оперативника, довольно приятного молодого человека. Формально он числился экскурсоводом, но реально был китайским чекистом, что нас никоим образом не смущало. Обстановка на Тибете была напряженной и еще не улеглись массовые протесты. Ходили слухи о целых группах туристов, бесследно исчезнувших в горах. Слухи, скорее всего, распространяли сами спецслужбы, стремящиеся на этот период сократить поток туристов. Перед нами маячила опасность вообще лишиться права на въезд. Со дня на день ожидали полного закрытия границы.
Пригородный поселок и серпантин дороги были забиты огромными фурами и грузовиками. Машины стояли впритык друг к другу на узкой горной дороге и максимально близко к обрыву. Это впечатляло. Сантиметр в сантиметр. Глядя на ювелирную точность парковки этих огромных тяжеловесов, мороз пробегал по коже. Часто колеса, на четверть зависали над пропастью. Все чего-то ждали, и была полная неразбериха.
Неожиданно проскочив через все блок посты, наш джип оказался во главе всей колонны. Обстановка прояснилась. Сошла лавина и снесла дорогу. Ехать дальше было бесполезно. Военные строители нагнали технику и разгребали осыпи и завалы. Это казалось довольно бесполезным делом. Наша экспедиция была на грани срыва. Шива не пропускал в свои владения. Оставалось только молиться и ждать.
Водитель тибетец, невзирая на свою неприличную молодость, оказался лихим малым. Долго не раздумывая, он пристроился к колонне сопровождения китайского генерала. Нас приняли за группу гостей из свиты. Регулировщик дал отмашку на движение. Аварийный участок был метров в сто пятьдесят. Военные соорудили временную дорогу поверх завалов из деревянных настилов и свай. С полчаса мы миллиметр за миллиметром ползли по шатающимся и скрипящим щитам над пропастью. Когда вырвались на простор, вся наша группа выглядела так, как будто мы все сидели за рулем. Причём, все - за одним. По спине струйками стекал пот. Эскорт генерала унесся вперед, а мы, выйдя из машины, долго на всех местных наречиях рассказывал, что думает по этому поводу. Духи гор вежливо слушали, и, казалась, потешались над нашей зависимостью от подобных мелочей. Похоже, скала упала буквально минуту назад. Внезапно водитель успокоился и стал отбрасывать отколовшиеся камни в пропасть. – Зачем это делать, ведь машина здесь не пройдет? – спросил кто-то из нас. Но водитель завел мотор и попросил сесть всех в машину. - Наверное, - решили мы, - попробует развернуться. Но не тут-то было! Машина рванула к самому краю обрыва и вплотную притерлась к скале. С правой стороны часть протектора колес висла над пропастью. На чем мы держались было уже непонятно. Вероятно на нескольких сантиметрах протектора, или на честном слове. Я сидел как раз справа и видел сияющую перед собою пропасть. Глубоко внизу шумела река. Тело вопреки воле пробовало отползать внутрь машины. Молиться не хватало мужества и осознанности. Страх парализовал.
Надежда была лишь на Шиву, хорошее сцепление и понимание, что еще не все по своей жизни сделано. Обогнув скалу, водитель, как ни в чем не бывало, продолжил знакомить нас со своим песенным репертуаром. Сказать ему слова благодарности или выматерить, сил уже не было. Все случилось, как случилось.
К перевалу подъехали еще засветло. По расчетам Сатьявана, после перевала встанем на ночлег. Высота уже была за три тысячи и всю группу зверски мутило. Организм совершенно не понимал, что от него хотят, и вместо системной акклиматизации, мы все набирали и набирали высоту. Сказалась безалаберность Сатьявана и полное его неумение разумно прокладывать маршруты. Желание вписаться в сроки графика, стало для нас роковым. Для всех подобное восхождение было впервые, и мало кто что понимал в тонкостях процесса. Перевал пролегал на высоте пяти тысяч километров триста метров. Водитель умудрился поднять нас с трех километров за час. В голове назревал атомный взрыв; группа была в полных дровах. Сатьявана ничто не брало, и он сердобольно пожелал нам сделать бхастрику. Это мощная дыхательная практика. Выйдя из машины, большинство группы старались эвакуировать остатки желудка. Я внял совету и прокачал пранаямой тело. Стало совсем плохо. Наступила отморозка - полное безразличие к происходящему. За перевалом открылось плоскогорье, и взошла огромнейшая луна. Вокруг – ни души. Я чувствовал себя полным лунатиком из потустороннего мира.
Гостиница была на четыре сто, но до нее еще было километров сорок. В машину загрузили стонущие тела, и началось самое сложное. Это сложное заключалось в попытке выжить. От полной амнезии, инсульта и смерти от удушья спасло пение. Неожиданно Санчес стал петь. Пением это было сложно назвать, но пели все. Началось с «призрачности и последнего мига», а закончилось «эх ухнем»! Вспомнили всю советскую эстраду и русские народные песни. Что-то в этом было залихватски правильным! По ровному плоскогорью на высоте пяти километров под круглой луной несся поющий джип! Романтика! Это было самое разумное в сложившихся обстоятельствах лекарство для души и духа…
Ночью я сражался за жизнь своих подопечных. Гостиница была на удивление комфортабельной. Кроме неё вокруг ни одного поселка или стойбища. Шива расставил гротескные декорации. Появлялось ощущение полной иллюзорности происходящего. Мои подопечные громко стонали и норовили покинуть этот мир. О себе думать было некогда. Требовалось подтаскивать и оттаскивать тела к унитазам. Поить аспирином и цитрамоном. Откачивать и возвращать в сей мир. Утро настало неожиданно, но слава Шиве, все были живы.